Государство, монополист в производстве наличных денег, ограждает завесой тайны и сам этот процесс, и его участников. В России засекречены даже фотографии: иллюстрации к статье нам предоставил Австралийский Королевский монетный двор. И все же нам удалось заглянуть на Московский монетный двор не с парадного входа – о том, что происходит за секретными стенами денежной фабрики, мы поговорили с ее бывшими и нынешними работниками. Оказалось, что люди, которые занимаются изготовлением звонкой монеты, не менее интересны, чем их работа.
Чеканщики и их жизнь
Где учат чеканщиков-монетариев? Большей частью на самой «монетной фабрике»: сюда берут в ученики молодежь, часто – без специального образования. Здесь важно, чтобы ученик попал к хорошему мастеру, который быстро введет его в работу. По рассказу одного опытного чеканщика, когда-то его мастер дал ему такой первый урок: «Запомни раз и навсегда: для тебя все, что ты здесь видишь, – не золото и серебро, а медяшки с железками. Работай с ними безо всякого страха. Но учти, если качество пострадает, то твоя работа не пройдет контроль». В то время чеканка коллекционных монет в нашей стране только набирала обороты: первая большая серия высшего качества «пруф», посвященная Олимпиаде-80, появилась во второй половине 1970-х гг. Это была во многом экспериментальная работа. Тогда в СССР не было опыта чеканки монет с идеальной зеркальной поверхностью, так что первое время даже норма выработки составляла 5 монет на человека за смену. Сейчас она – порядка 500–600 штук: техника ушла далеко. Это не так много, как кажется, если работать со сноровкой и аккуратно, и времени за смену на 500 монет вполне хватает. Даже больше получается, хотя бывают и перекуры, и перерывы. «Правда, я не любил отрываться от работы,— говорит чеканщик,— поскольку после этого нужно снова приводить пресс в рабочее состояние. Во время работы штемпель нагревается, и к нему прилипает пыль, хотя в помещении уборка проводится трижды в день. Нужно протереть бензином все рабочие поверхности, проверить, чтобы все было правильно настроено».
Несмотря на секретность монетного производства, внутренних барьеров между разными цехами не так уж много. Один и тот же человек может в разное время заниматься чеканкой медалей, выплавкой сплава или даже производством значков (монеты, медали и значки – три главных направления работы монетных дворов). Здесь все зависит от человека: если он халатно относится к работе, допускает брак, его не отправят на ответственное место, которое, разумеется, лучше оплачивается. Кстати, по советским меркам работа чеканщика оплачивалась высоко, она и сейчас осталась высокооплачиваемой (по оценке самих работников). Так, чеканщик высокой категории получает от 20-25 тыс. рублей в месяц, причем вознаграждение напрямую зависит от выполнения и перевыполнения плана. Самые высокие заработки – у мастеров, которые занимаются монетами пруф. А чеканщик разменной монеты в одиночку обслуживает 2–3 пресса, и его участие в процессе минимально. В этом случае высокую зарплату прежде всего оправдывает секретность. Даже мастерам, работающим с драгметаллами, вход в цеха, где производят ходячую монету, строго запрещен.
Любопытно, что с фабрики мало кого выгоняют за профнепригодность, но многие уходят сами, если не могут найти себя в какой-нибудь работе. «И разгильдяи бывают нужны,— говорит один из бывших мастеров монетного двора.— Работы много, иногда требуется мастерство, иногда – аккуратность, а иногда – просто физическая сила. Например, на прокате металлов вся работа – бегай, таскай слитки туда-сюда. Представьте метровый слиток серебра, который выходит из-под вальцов: весит он порядка 40 кг. Если тебя такая работа устраивает – пожалуйста, перетаскивай слитки, но и зарплата здесь соответствующая. Бывает и так, что человеку просто не дано что-то делать, так он и сам не способен хорошо работать, и оборудование после него нужно налаживать полтора-два часа. А что такое два часа: за это время я могу отчеканить 3000 разменных монет».
Соблазн сделать деньги
Специалисты монетного двора нигде больше не востребованы по своей прямой специальности. Пусть даже ты в совершенстве знаешь процессы штамповки и чеканки, на других производствах они строятся совершенно по-другому. Применить такие навыки можно разве что «на дому», что нередко и случается. Рассказывают про мастера, который еще в советские времена штамповал себе дома рубли и пропивал. Кто-то чеканил дома и продавал медали, которыми занимался на работе. Впрочем, для всего этого нужно уметь и рисовать, и гравировать, и чеканить, а такие навыки редко встречаются в одном человеке.
Со временем подобные шалости стали куда более затруднительными из-за отсутствия материала. Когда-то отходы монетного производства особо не охранялись и не складировались, а если что-то валяется, то почему бы и не взять? Сейчас с этим стало гораздо строже. Кроме того, монетная технология слишком сложна. Сердцевина разменной монеты сделана из меди, а сверху она плакирована нержавеющим сплавом. Все это – как раз для защиты от подделок: у настоящей монеты по ребру идет розовая полоска, у поддельной – нет. Кроме того, подлинную монету не берет магнит. Но главная защита кроется в себестоимости, которая, к примеру, у рублевой монеты составляет около 12 рублей. Непонятно, зачем подделывать. Так что свои навыки монетарии используют обычно в безобидных целях. Например, как-то раз у одного из наших собеседников сломался новый телевизор: «Я в этом понимаю, хочу посмотреть – а не могу, стоит заводская пломба. Ну, я ее спилил, а потом сделал такую же».
Контроль уместен
Режим безопасности на монетном дворе – это особая история. Обыски, конечно, не проводят, но проверяют – не то слово. Когда приходишь на работу, нужно раздеться догола у своего шкафчика, перейти в другое помещение и там надеть рабочую одежду. То же повторяется и после окончания смены. Эти раздевания настолько вошли в привычку, что однажды кто-то пришел в цех нагишом, в одних тапочках: заговорился с кем-то по дороге. На входе и выходе стоят металлоискатели, которые чувствуют драгоценные металлы, не пройдешь даже в очках. Про мобильные телефоны и говорить нечего: носить их разрешено только начальству, но аппарат должен быть без камеры.
Особо пристально следят за драгоценными металлами. Никакие их потери не допускаются, разве что во время переплавки. Если ты – чеканщик, то отвечаешь за монеты поштучно: взял 500 заготовок – вернул 500 монет. А если речь о вырубке заготовок из металлического листа, там ты берешь материал по весу и отчитываешься тоже по весу. «Придешь, а тебе говорят: не хватает 0,5 грамма, иди, собирай. Приходится пальцем подбирать крошку, которая осыпается при вырубке заготовки, расстилать полотенце, чтобы ничего не пропало»,— рассказывает работник монетного двора.
Но правила здесь все же помягче, чем, скажем, на Гознаке. Там каждый потенциальный сотрудник тестируется на предмет моральной стойкости, все проверки длятся около 3 месяцев. Такая строгость понятна. Один мастер рассказывает: «Я бывал на Гознаке и однажды через приоткрытую дверь увидел производственное помещение. Вижу транспортерную ленту, по которой ползут пачки сторублевых купюр. Мне стало плохо – просто крыша поехала, и две женщины меня вывели. Мол, не можешь смотреть – не смотри». Конечно, на Монетном дворе читали и читают лекции о «культуре поведения советского человека», на Гознаке тоже внушают, что купюры – это бумага, пусть и для вас она будет бумагой. Но все равно это зрелище не для слабонервных.
На первый взгляд, унести крупную купюру легче, чем набрать тысячу рублей пятачками. Но в контейнере, в который ссыпают рублевые монеты после чеканки, помещается 380 тыс. штук, а в пятирублевом контейнере сумма еще больше. В одном запечатанном мешке, который отвозится в Центробанк, лежит пятирублевок на 2000 рублей. Так что соблазн остается, хотя в последний раз вора ловили давно. Вот как об этом рассказывает свидетель той истории: «Где-то в начале 90-х один товарищ работал на электропогрузчике и каким-то непонятным образом вывез мешок с десятикопеечными монетами. Принес домой, поставил около мусорного ведра. И вот его жена набирала рубля по два-три и шла с ними в Сбербанк, обменять на бумажки. Ее приметили: приносит все монеты одного года, чистенькие, только что выпущенные. Пришли к вору с собакой и сразу нашли деньги. Естественно, его сразу же выгнали с завода. Но через 5 лет почему-то взяли обратно».
Отжиг, голтовка, пруф
Саму технологию монетного производства нельзя назвать слишком секретной. Во всяком случае, легко перечислить все этапы, от создания сплава до выхода из-под пресса готовой монеты. Однако без знания тонкостей поведения металла и подготовки инструмента можно разве что загубить материал. Именно из таких секретов и складывается мастерство чеканщиков. «Думаю, знающего человека здесь удивить особенно нечем,— говорит один из них.— Ценна разве что технология изготовления штемпелей, а самое узкое место – их термообработка. Чуть небольшое отклонение в технологии или качестве материала – и инструмент трещит, ломается и соскальзывает».
Все оборудование монетного двора – импортное. Пруф чеканится на уже довольно старых, середины 1970-х годов, английских прессах «Коин Мастер», немецких «Грабинер» и т. д. Свое чеканочное оборудование в России и СССР никогда не производилось, а до 1990 г. много было и вовсе допотопных машин. «Например, я еще в 80-е застал в работе трофейный немецкий шлифовальный станок,— говорит чеканщик.— Потом его списали в утиль и сами пожалели: он неприхотлив, прост, точен. А наши станки перед ним – просто развалюхи. Еще был пресс, тоже трофейный, со свастикой на педали и огромным вертикальным колесом диаметром 2,5 м, при помощи которого чеканились монеты. Так у него была лучшая производительность, пока не поставили «шулера» (станки немецкой фирмы «Шулер»). А старые машины разбирают до винтика – и на «Красный пролетарий», в переплавку».
Может показаться странным, но на монетном дворе нет своих дизайнеров и художников-медальеров: все проекты приходят в утвержденном виде из Центробанка. Эскиз дорабатывается, а затем воплощается в металле: рисунок закладывают в лазерный сканер, и он вырезает «черновик» будущей монеты, который потом служит образцом для изготовления штемпелей.
Одновременно готовится рабочий сплав, что особенно сложно, если говорить о драгоценных металлах, из которых создаются инвестиционные и коллекционные монеты. Главная задача здесь – добиться необходимой чистоты. Например, для золотых монет обычно используется золото 900-й пробы, а приходит оно на монетный двор в 40-килограммовых банковских слитках чистотой 99,9%.
Технологи считают, сколько в конечной монете должно быть, например, серебра (самый популярный металл для производства монет), сколько меди и специальных добавок – лигатуры. Затем происходит подготовка сплава в низкочастотных электропечах, настроенных так, чтобы серебро не выгорало. Одновременно выплавляются специальные гранулы, которые отправляются в лабораторию для определения пробы металла. Если нужна 925-я проба, то допустимо отклонение в 0,7 единицы, от 924,3 до 925,7 пробы.
Затем металл переплавляют в слиток длиной около метра и весом 100 кг. На станке он строгается, затем прокатывается – все для того, чтобы добиться чистоты материала. Потом его раскатывают в лист, из которого вырубаются заготовки монет. Их отжигают в специальных печах – нагревают до большой температуры, а затем охлаждают. Этот процесс делает металл более пластичным, что особенно важно для серебра, которое после проката начинает крошиться. На заготовках делается гурт, ребро монеты. После этого их отправляют на голтовку (то есть полировку). Драгоценные металлы полируют при помощи алмазной пасты, разменную монету – смесью керамического песка, крошечных металлических шариков и специальных химикатов. Затем поверхность начисто протирают спиртом, и получается «зеркало». Наконец, заготовка отправляется под пресс, где происходит чеканка.
Штемпелем по зеркалу
Как уже говорилось, разменную монету чеканят «шулера», скорость которых – 760 шагов в минуту. За поворотным кругом такого пресса невозможно уследить, все сливается перед глазами. Другое дело – драгоценные монеты, которые чеканятся по одной штуке, вручную. «Главный враг чистой чеканки – пыль,— говорит мастер.— Можете представить – давление пресса 50 тонн, и любая крошечная пылинка, которую просто не видно, на зеркале монеты отпечатывается, как нитка». Заготовку выкладывают на нижний штемпель, затем пресс опускает на монету верхний штемпель. Нижний штемпель тоже подвижен – при работе он опускается в специальное кольцо, благодаря чему монета получает правильную круглую форму. Если произойдет хотя бы небольшое смещение штемпеля, или его поверхность будет загрязнена – монету можно сдавать в переплавку.
Нужно сказать, что в СССР выпускались коллекционные монеты разного качества – «пруф» с зеркальной поверхностью и матовые «анциркулейтед». Так делались, например, монеты в честь московской Олимпиады. Но сейчас востребовано только высшее качество, и любой брак идет в переработку. А причин для его появления может быть много, вплоть до плохого настроения. Бывает, мастеру не нравится монета, которую его поставили чеканить,— и она у него не выходит. А когда ему поручают другое задание, все получается.
Самое сложное в чеканке, по словам мастеров, – это точная отладка пресса. Бывает, не углядишь – а верхний штемпель «поехал», и изображения на аверсе и реверсе сместились. Наиболее капризный материал – золото. При 900-й пробе оно очень жестко, инструменты при работе с ним трещат и быстро приходят в негодность, например, трескаются штемпели. Нужно внимательно следить за этим, чтобы не испортить заготовку. Но и золото высшей пробы – тоже очень капризный материал из-за своей мягкости. А самая противная работа – это медали из золота 785 пробы, на которых делаешь еще и глубокую гравировку. Некоторые медали изготавливаются вручную, как монеты, а другие чеканятся автоматом. В таких случаях можно работать менее осторожно – например, заготовку на пресс можно положить и пальцами. А заготовки пруф берут только пинцетом, и если нужно поправить штемпель, действуют тоже пинцетом. «Самая кропотливая работа – это коллекционные монеты, которые заказываются малым тиражом и проходят строжайший контроль ОТК,— рассказывает чеканщик.— Например, полировка зеркальной поверхности монеты сложна тем, что нельзя повредить гравюру. Здесь все решают аккуратность, внимательность и опыт. Но современные монеты все равно не ценятся очень высоко. Многие можно продать разве что по цене материала, как лом. А те, кто покупает такие монеты в банках,— это либо коллекционеры, либо инвесторы. Первый раз такие инвесторы появились при Ленине, когда кто-то сообразил отчеканить золотые червонцы, так сказать, облагодетельствовать народ. Кто-то спрятал их в сундук, а кто-то от них избавился по цене металла – гораздо большей, чем номинал в 10 рублей».
Федор Богдановский
Все
Комментарии